Духовные скрепы. Вадим Репин о том, как сделать музыкальное образование делом популярным
Вадим Репин. Фото – Александр Иванов
География музыкально-культурного форума, возглавляемого известным скрипачом Вадимом Репиным, традиционно обширна: концерты пройдут в Новосибирске, Красноярске, Томске, Тюмени, Тобольске, Самаре, Москве и Санкт-Петербурге, а также городах Новосибирской области и Красноярского края.
Помимо ярких концертов, шестой транссибирский сезон обещает представить публике новый молодежный фестивальный оркестр, провести обширную образовательную программу, а «Год театра в России» отметить яркими театральными проектами.
О том, как меняется культурная жизнь регионов, о проблемах музыкального образования, о роли личности в истории искусства и моде на карьеру музыканта мы поговорили с художественным руководителем фестиваля накануне концерта-открытия.
– Транссибирские концерты проходят во многих городах Сибири. Можно ли сказать, что за шесть лет Фестиваля вы заново узнали Россию?
– Я прекрасно представляю себе нашу страну, даже во сне ее вижу, если нахожусь далеко. Какие-то вещи могут иногда вызывать умиление, что-то может раздражать – в маленьких городах не больше, чем в больших.
Главное, что всюду, во всех концертных залах потрясающая энергетика, которая зашкаливает порой до такого уровня, что кажется, будто волосы наэлектризованы после концертов!
– Как меняется культурный облик регионов, ведь вы как солист и художественный руководитель фестиваля причастны к этому?
Советская система воспитывала столько музыкантов, потому что было из чего выбирать: быть музыкантом было модно и популярно. Сейчас это модно в Китае! Там 25 миллионов пианистов, и хотя известны из них единицы (Юджа Ванг, например), общий профессиональный уровень пианистов высокий, как и у скрипачей, которых в Китае 16 миллионов. Когда я даю мастер-классы по скрипке в Китае, иногда думаю, что впору самому брать урок, так хорошо они подготовлены.
Это мода, это популярно, поэтому 15 миллионов ринулись учиться одному инструменту. Раньше и у нас было тоже самое. В то время быть оркестрантом Большого театра было, примерно, как сегодня быть в совете Газпрома. Музыканты не вылезали из заграничных поездок, они видели весь мир, привозили с собой видеомагнитофоны и на них могли купить квартиры! Это была другая жизнь, и профессия музыканта была одной из самых уважаемых.
Звание «Народный артист» это было что-то, «вау», как сейчас говорят! Имена Рихтера, Ойстраха были знаковыми в своем отношении к искусству, и они являются частью традиции русской (или российской) музыкальной культуры.
Сейчас музыкальная профессия не так популярна в России, хорошие музыканты «разбросаны» по всей планете (много талантливых живут и учатся в Германии, в Англии, Америке и пока еще в России). Кстати, много азиатских ребят иностранцев, которые учатся в России, тоже очень талантливые.
Когда пройдет еще 20 транссибирских фестивалей, мы сделаем музыкальное искусство вновь популярным делом, у нас опять будут миллионы, которые будут интересоваться, именно карьерно интересоваться, музыкой.
Что касается оркестрового мышления, безусловно, это очень серьезная тема, потому что оркестровое музицирование и быть солистом – это две совершенно разные профессии. Вы правы, в Европе как раз на оркестровое исполнение сделан акцент, оркестровые специальности очень популярны в высших музыкальных школах.
В моем случае даже камерная музыка пришла в мою жизнь достаточно поздно, после 18 лет, когда я стал что-то понимать в музыке и проводить львиную долю времени в Европе с концертами. Тогда камерная музыка открыла мне новый мир. Ранее же просто не было на нее времени: я учился в консерватории, к каждому уроку нужно было готовиться, выучить за четыре дня новое произведение, на пятый сыграть на концерте – вот такая была жизнь.
– Вы давно больше, чем музыкант мирового уровня – вы публичная фигура, общественный деятель, и, как и ваши коллеги Денис Мацуев, например, Юрий Башмет, общаетесь на уровне власти. Уверена, к вашему мнению бы прислушались.
– Я понимаю, чтобы что-то значимое сделать, нужно иметь ответы, а это непросто. Да, можно высказаться публично, но нужно иметь рецепт. Рецепта нет. Поэтому я думаю, что каждый из нас, артистов, должен сам искать эту истину, пробовать разные вещи.
Еще одной бумажкой в законодательстве ничего не изменить – просто будет больше макулатуры. Поэтому я на это смотрю так: каждый должен что-то пробовать, этим делиться, и то, что действительно будет более популярным, будет и более эффективным.
Я думаю, что все мы этим и занимаемся: и Юрий Башмет, и Денис Мацеув, и Валерий Гергиев, и все мои коллеги. У каждого из них есть или коллектив оркестра, или фестиваль, или то и другое, и каждый ищет свой способ изменить внести свой вклад в культуру.
Вот мы с вами вспоминали Захара Брона сегодня: был Брон – был его педагогический результат, нет Брона – нет и результата. И это не потому, что законы такие, а от того, что, уж так сложилось, что нет такой больше личности в Новосибирске. И она может появиться вдруг, ниоткуда, например, в Барнауле, в силу причин, от нас не зависящих.
– Готова подписаться под каждым словом, и все же, не думаете ли вы, что такая личность, как Захар Брон, может просто не появиться в современной педагогике – в условиях жесткого бюрократического гнета в образовательных учреждениях? Для творческой личности это может быть разрушительно.
– Нет, личность – если она личность – появится. В Гуанчжоу, Барнауле или Москве, где угодно.
Например, в какой-то момент в Новосибирске появилось сразу несколько выдающихся личностей, которых до этого не было несколько сотен лет. Захар Брон, Матвей Либерман, Арнольд Кац – целых два поколения, в одном городе. И какой результат: феноменальный оркестр, потрясающая публика, люди, которые ценят и любят музыкальное искусство, которые ходят на концерты. Вот это, я считаю, высокий класс.
Так что, будем ждать, будем растить: да, возможно, кто-то захочет уехать, но кто-то и останется. Арнольд Кац, например, по своему таланту мог бы работать и с Госоркестром, и с Бостонским оркестром, но человек сделал свой выбор, и остался в Новосибирске. Я верю, будут и другие, и мы своим фестивалем вносим свой скромный вклад в это.
Опять же, если не пробовать, то ничего не будет! Можно пробовать даже с ошибками. Но что-то делать надо!
– 2019 год объявлен годом театра в России, и в программе фестиваля широко представлена театральная программа, в том числе запланированы ваши совместные выступления со Светланой Захаровой, правда, пока не в России, а только в Японии. Скажите, как вы относитесь к тому, что Большой театр снимает с репертуара спектакль «Герой нашего времени» в постановке Кирилла Серебрянникова, где Светлана Захарова блистательно танцевала главную роль?
– Я об этом ничего не слышал. Я был на этом спектакле несколько месяцев тому назад в главной роли со Светланой, и все прекрасно прошло. Возможно, это связано с новыми премьерами, ведь объять необъятное невозможно.
Светлана, я знаю, уже репетирует новые постановки, но о них она сама расскажет. Если же снятие спектакля как-то связано с политикой в отношении Кирилла Серебренникова – жалко. Интересно, другие спектакли, которые он делал, в других театрах тоже сняли? Если это так, то тут можно, конечно, посочувствовать, потому что он великий артист и то, что он делал, пользовалось невероятным успехом всегда. В том числе у молодежи – а это редкость, ведь завоевать признание у молодой публики труднее всего.
– Мировые премьеры – уже традиция Фестиваля. Что приготовлено для публики в этом году?
– Во-первых, мы проводим новосибирский конкурс композиторов в рамках проекта «Сделано в Сибири», который в этом году выиграл Борис Лисицын, и Новосибирский академический симфонический оркестр исполнит его произведение «Музыка моря».
Концерт для скрипки с оркестром Александра Раскатова, который он посвятил мне, я уже посмотрел, это очень интересная музыка.
акже состоится мировая премьера произведения Энйотта Шнайдера «Дон Жуан и Лепорелло», написанное специально по заказу нашего Фестиваля. Шнайдер уже был в Новосибирске, познакомился с нашими народниками и был ошеломлен их исполнительским мастерством. Вдохновленный, он написал концерт для контрабаса и контрабас-балалайки с оркестром, премьера которого состоится в Красноярске.
Вадим Репин и Томас Зандерлинг. Фото – Александр Иванов
– Если взглянуть конспективным взглядом на программу фестиваля, какие концерты вы считаете инновационными?
– Я могу сказать, что каждый концерт будет по-своему инновационным и необычным. В каком-то концерте совершенно необычен выбор солиста, в другом – неожиданный выбор репертуара, третий – «кот в мешке», четвертый – концерт-сюрприз.
Специально не раскрываю деталей, чтобы оставить пространство для воображения и догадок. Приезжайте на фестиваль!
По материалам:https://www.classicalmusicnews.ru/interview/vadim-repin-2019/