Человек, который придумал все театральные реформы

Автор: Evgeniya. Отправленный Право голоса

Профессор Александр Рубинштейн.

- БЫВАЮТ случаи, когда серьезный экономист произносит "ответственные слова": реформы следует начинать сейчас, через год будет поздно. Александр Яковлевич, можно ли сказать, что в театральном деле существует необходимость проводить какие-то реформы именно сегодня, сейчас?

- Учитывая многовековую историю театра, да и самый последний его период, я думаю, так ставить вопрос нельзя. Нет, наверное, ни одной проблемы, про которую я бы мог сказать: если ее не решить сегодня, завтра будет поздно. Театр выживает во всех ситуациях. Но мы должны стараться так устроить жизнь вокруг театра, чтобы ему было легче, чтобы не препятствовать его развитию и так далее. К сожалению, это происходит далеко не всегда. Например, можно сказать, что система организации театрального дела 70-х годов в очень большой степени стала причиной потери целого поколения главных режиссеров, которые хотели и готовы были строить свой театральный дом. Им слишком поздно дали такую возможность или не дали вовсе. Я вспоминаю Леонида Хейфеца, Гарика Черняховского, Сергея Яшина. В значительной степени метаморфоза с Валерием Фокиным также произошла на этом фоне. Это было и с Камой Гинкасом. Хотя талант позволил им выжить и в "предлагаемых обстоятельствах", но уже в другом качестве. Стало общим местом ругать Гайдара и Чубайса. Вынужден присоединиться к общему хору и я. Казалось бы, переход к рынку должен повысить интерес театра к экономическим результатам его деятельности. Однако инфляционные последствия тех самых радикальных реформ разрушили эту важную связь. Гигантский рост цен на коммунальные услуги, топливо, энергию, материалы принципиально изменил соотношение между расходами и доходами театра. В результате сборы от продажи билетов способны покрыть сегодня лишь около 15% от общей суммы расходов. Это в два раза меньше, чем в советские времена, а значит, и в два раза слабее так нужная театру "зависимость" от зрителей и явно сильнее "привязанность" к государству. С точки зрения экономического механизма это крайне плохо.

- Но одновременно в Москве немало театров, имеющих неплохие доходы. "Табакерка", кажется, зарабатывает в два-три раза больше тех денег, что получает от государства. Может быть, у кого-то немалая часть - это доходы от сдачи помещений в аренду, все равно - театры выживают

- Это не совсем так. Чаще выходит, что фактические бюджетные дотации существенно больше тех, что фигурируют в отчетах. Есть, конечно, театры, которые живут с аренды┘ Москва, кстати, хорошо понимает сложность ситуации и уже несколько лет разрешает оставлять театрам доходы от аренды. Можно, конечно, эти суммы учитывать в доходах театра. Но тогда и в расходы надо включать все, что связано с постановкой спектаклей, с творческими инвестициями самого театра, а ведь эти затраты никто не учитывает. Сами по себе доходы театра из любых источников есть абсолютное благо. Это беда, а не вина театра, что доходы часто не зависят от того, как он работает, хороши ли его спектакли и есть ли зрители.

- Проведенные реформы не кажутся вам удачными. Но на прошлогоднем театральном Форуме вы выступали как один из застрельщиков идеи специального театрального фонда. На мой взгляд, это предложених не учитывает уже происшедших перемен. Идея фонда была не случайно заблокирована. Время прошло, страсти улеглись, хочется услышать, как вы видите эту проблему.

- Во-первых, я хотел бы подчеркнуть, что за 30 лет моих соприкосновений с театром Форум - это первое крупное мероприятие, проводимое СТД, которое было подготовлено столь основательно. Опросы деятелей театра в регионах, многочисленные поездки на периферию, зональные совещания - огромная и серьезная работа. Проекты основных документов содержали, по существу, программу реформирования театрального дела. В итоге - увы! - гора родила мышь┘ Главные мои претензии к правительству, которое опять все "замотало". Что касается фонда, то предложение о его создании в виде соответствующей записки в Министерство культуры СССР было направлено мною и моими коллегами еще 15 лет назад. Позже мы повторили это для Николая Николаевича Губенко. И все пятнадцать лет я не устаю говорить о необходимости создания такого фонда. Анализ зарубежного опыта - а сегодня почти не осталось стран, где такого фонда нет, - убеждает в этом окончательно. И всегда главным противником создания фонда выступали финансовые органы.

- Но теперь-то с вами не согласилась сама театральная общественность...

- Искренне не могу понять, почему. Мы думали, что это предложение будет встречено "на ура"┘ Трудно найти такого второго финансиста, который бы сделал для театра больше, чем Борис Юрьевич Сорочкин. За 30 лет общения с ним я усвоил главное: чем больше средств попадает в культуру, тем лучше для всех. Бюджет же - самый инерционный механизм из всех существующих в мире. Если однажды туда что-то попало, остановить это практически невозможно. Если кроме расходов по линии Министерства культуры будет существовать еще и отдельная строка на финансирование фонда, то это - гарантированное увеличение бюджетных ассигнований на культуру. Кроме того, бюджетное финансирование сегодня по сути - это личное меценатство чиновников за государственный счет. Мне это всегда не нравилось. Успокаивает лишь то, что через это проходили все страны. В Англии раньше других - уже полвека назад - родился принцип "вытянутой руки", предусматривающий отдаление чиновника, дающего деньги, от получателей бюджетных средств, который и был реализован в создании такого фонда. Грубо говоря, часть бюджетных денег выделяется некоему фонду, общественный совет которого распределяет их на различные проекты.

- Может быть, в этом все и дело? У нас, может быть, опаснее, если распределять начнут "профессиональные люди". Я могу назвать театры, которые не захотят такого распределения, и не потому, что спектакли у них хуже┘ Чиновник сегодня с большим пиететом относится к Малому театру, понимая его вневременную ценность, может быть, даже боится недодать Малому, а страстные "профессионалы" могут не испугаться

- Смею вас уверить, никто из моих коллег никогда не думал о таком неэффективном и даже вредном использовании принципа "вытянутой руки". Нельзя допускать, чтобы все бюджетные средства распределялись через фонды. Говорил я это и Юрию Соломину. Для экономиста ясно, что природа театральных дотаций и средств фонда абсолютно разная. Эти деньги нельзя смешивать. Поэтому создание фонда Малому театру навредить никак не может. Речь идет не о дотациях, а о дополнительном финансировании специальных театральных проектов, о конкурсе не театров, а режиссеров, актеров, художников, выдвинувших оригинальную идею. Решение о победителях таких конкурсов и распределение средств между ними можно доверить только людям театра. Но главное все же не в распределении этих денег, а в выделении дополнительных средств из бюджета. В этом мне видится основное достоинство адаптированной к российской действительности идеи фонда поддержки театрального искусства.

- Говорилось, что фонд должен формироваться следующим образом: 5% - из бюджета, из тех денег, которые уже запланированы на театральные расходы, и денег спонсоров, готовых вкладывать в театр. Но вы же понимаете, что в России не родился еще меценат, готовый финансировать просто театр. В лучшем случае богатый человек хочет помогать конкретно Захарову или Табакову, ему это лестно, в худшем - это вариант коррупции, поскольку банкир чаще всего выбирает тот театр, который ближе к власти

- Давайте поговорим о меценатстве, которое, правда, к идее фонда отношения почти не имеет. Я с вами стопроцентно согласен. И здесь существует миф - не знаю, каким образом возникший, будто бы стоит принять хороший закон, как сразу же меценатство и спонсорство станут выгодными, и люди тотчас кинутся помогать искусству. Его ошибочность можно увидеть на простом примере. Допустим, у предприятия есть 100 рублей прибыли, и ему известно, что если часть денег оно "подарит" театру, то на эту сумму уменьшится его налогооблагаемая "база". При ставке налога на прибыль 30%, предприятие должно заплатить в казну 30 рублей. Но если спонсор даст 20 рублей театру, то в этом случае налог взимается только с 80 рублей и равен 24 рублям. Итого - 44 рубля. Выходит, как ни крути, а спонсорство - дело накладное. Так происходит во всех странах, где действуют самые разные законы.

- Но при нашем варианте, когда 20 - театру, 10 - назад, кое-какая выгода есть

Это понятно. Но ведь не откат имеется в виду. Откат - криминальный способ отмывания денег, кстати, изобретенный не у нас в стране. Настоящее же спонсорство никакие законы сделать финансово выгодным не смогут. Оно и не должно быть таковым, иначе все спонсоры превратились бы в инвесторов. Наше общество это не очень понимает и сто лет спустя оказалось не подготовленным к той деятельности, которой с успехом занимались Морозов, Мамонтов и другие российские предприниматели, помогавшие искусству, не преследуя никаких коммерческих целей. Во-первых, у нас еще очень мало богатых людей и богатых предприятий. Во-вторых, нет хорошей и устойчивой истории этого богатства. В-третьих, самое главное, нет общественной установки, что богатые люди - это лучшие люди страны, которые и должны вести себя подобающим образом. Потому и почвы для меценатства пока нет. Вернемся к вопросу о средствах фонда. Я никогда не считал, что пожертвования меценатов или спонсоров должны попадать в этот фонд. Напротив, если уж предприниматель решил помочь театру, то пусть это будет тот театр, который он сам выбрал. Мы говорим совершенно о других деньгах. Прежде всего это бюджетные ресурсы в размере 5% от общей суммы расходов государства на театральную деятельность. Кроме того, в фонд должны направляться те средства, которые принадлежат театру по праву, но в силу неразвитости законодательства оказываются вне сферы его деятельности. Например, статья 26 закона об авторском праве и смежных правах предусматривает, что часть доходов импортеров и продавцов чистых кассет, аудиовизуального оборудования должна в виде соответствующих отчислений возвращаться в культуру. Введенный в Европе еще в начале 70-х годов "налог на чистые кассеты" может стать существенной добавкой и для бюджета нашей культуры, в частности театра. Пока же эти деньги никто не собирает. Именно фонд может, на мой взгляд, аккумулировать эти внебюджетные средства для их последующего перераспределения в пользу актеров, режиссеров, художников, композиторов┘ Третий источник связан с отчислениями за использование произведений, уже перешедших в общественное достояние, то есть созданных более пятидесяти лет назад. Существуют и четвертый и пятый источники. Все эти деньги должны возвращаться в культуру. Но как? Как бы ни было привычным для нас Министерство культуры, оно остается правительственной структурой и потому не может и не должно распределять ничего, кроме бюджетных денег. Другое дело, установление "правил игры", в соответствии с которыми и появляются дополнительные каналы внебюджетного финансирования культуры. В дальнейшей судьбе внебюджетных денег (кроме обычного контроля за соблюдением законности) власть не должна принимать участия. Так и возникает потребность в создании организации, отдаленной от правительства хотя бы "на расстояние вытянутой руки".

- Вы, наверное, знаете, что тема фонда обсуждается часто в контексте угрозы существования репертуарного театра... Что скажете вы?

- В последние годы я наблюдаю довольно странную дискуссию о репертуарном театре. Говорят даже, что идет война против репертуарного театра. Я не нашел того злого гения, с кем надо бороться, и не понимаю этого разговора. Репертуарный театр - огромное достижение, признаваемое во всем мире. Но унификация театральной системы, возможная и даже удобная в прежней тоталитарной системе хозяйствования, сегодня недопустима. Наконец, и сам репертуарный театр накопил много проблем. Труппы МХАТа, Малого и многих других театров явно избыточны. Сконцентрированный в репертуарных театрах творческий потенциал (не только в Москве) используется явно недостаточно. Раньше создать новый театр было просто невозможно. Теперь вроде бы пожалуйста, но где взять деньги, где найти помещение? Как инакомыслящим "прорваться" на сцену?.. Помню, как в 1986 году собрались вместе Марк Розовский, Людмила Рошкован, Михаил Щепенко - те, кто тогда участвовал в эксперименте театров-студий, которым я помогал и готовил необходимые документы. Эмоциональный Марк Розовский мне страстно говорил: "Дайте свободу, чтобы мы могли ставить, что хотим, и хозрасчет, чтобы мы могли самостоятельно хозяйствовать, все остальное уже наше дело". Я его тогда останавливал: "Дело не только в этом, и этого явно мало┘" А недавно на Форуме тот же Розовский и кто-то еще, из тогдашних революционеров, отговаривали нынешних "театральных диссидентов", - мол, зачем вам свой театр, приходите ко мне, я вам дам поставить, что вы захотите┘ Что значит, что захотите? Что, Розовский не будет вмешиваться? А Борис Юхананов или Михаил Пушкин смогут поставить у Райхельгауза все, что захотят? Я думаю, что для здоровья самого репертуарного театра важно, чтобы люди, обладающие собственной театральной идеей, имели возможность ее реализовать. Причем вовсе не обязательно в стенах уже действующего театра, а как нормальный инновационный проект. Мы очень нуждаемся в свободных сценах - в театральных зданиях без театральных трупп - и в свободных средствах фонда, не предназначенных для дотаций действующим театрам. Я думаю, это ключевой вопрос театральной реформы.

- То есть театры, по-вашему, закрывать не нужно?

- Ни в коем случае. Это просто чудовищно. Это все равно, что человека выселить из его квартиры.

- Но когда человек умирает, тело выносят┘ А жилплощадь при отсутствии родственников дают кому-то другому.

- Если нет родственников. Я не знаю таких театров, у которых нет "родственников". Вообще этот вопрос очень сложный. Кто будет в спорных случаях устанавливать родство, кто будет принимать решение┘ Если сами люди не разошлись, и расходиться не хотят

- Конечно, не хотят. Семьдесят человек, имеющих даже при пустых залах какое-никакое пособие. Может быть, стоит попробовать перевести какой-нибудь театр на трехдневный репертуар, а три дня технический состав работает на "свободную площадку", в которую постепенно превращается этот театр. Специальный худсовет выбирает спектакли, которые будут прокатываться в этом сезоне

- Во-первых, зарплату актерам все равно придется платить в полном объеме. Только не за шесть дней, а за три. Во-вторых, в одном театре поселятся два хозяина, вследствие чего постановочная часть разрушится очень быстро.
В-третьих, кто этот художественный совет? Он меня пугает

- А общественный совет фонда вас не пугает?

- Общественный совет фонда распределяет лишь деньги на инновационные проекты. Ошибки могут быть и здесь, но сама ситуация понятна. А в вашем предложении ни у тех, ни у других дома не будет и - все. И еще, заполняемость зрительного зала - это хороший показатель для министерской отчетности, но не для театра. Сегодня зал заполняется, а завтра - нет.┘ Вспоминаю одно серьезное статистическое исследование, выполненное, кажется, австралийским экономистом Дэвидом Тросби. Он проанализировал динамические ряды заполняемости зрительного зала и зрительских оценок спектаклей за длительный период и убедительно показал, что между ними нет устойчивой корреляции. Успех этим не определяется. Кроме того, Москва по обеспеченности театральными услугами занимает далеко не первые места. Поэтому всякое сокращение театров я рассматриваю как абсолютный вред, всякое увеличение театрального разнообразия - как безусловное благо.

- Прошел год после Форума. Какие-то документы были ведь приняты, реформа идет?

- Основная часть документов была подготовлена, как я уже говорил, до начала Форума. Пакет документов, вплоть до постановления правительства, - материалы, открывающие путь к реформированию театра. Но все стоит на месте. Более того, положение ухудшается. За это время введен и начал действовать Бюджетный кодекс, в соответствии с которым стало работать и Казначейство. Москва благодаря Лужкову еще как-то держится, но ситуация такова, что вот-вот и в Москве хозяйственная самостоятельность театров будет замурована под пьедесталом этого финансового монстра. Деньги, запланированные на карандаши, не могут быть потрачены на ластики - вот основной принцип. Когда такое начинается, кончается любая экономика и любая реформа, и это тем больший бред, поскольку речь идет об организациях культуры, где самостоятельность хозяйствования неразрывно связана с творческими процессами. То, что было достигнуто в театре, в концертных организациях, даже в клубах и библиотеках к началу и к середине 90-х годов, в результате внедрения новых условий хозяйствования хоронится сегодня по полной программе. Превращение всех театров благодаря Закону "О некоммерческих организациях" в "учреждения" и ссылки на Бюджетный кодекс, ограничивающий их самостоятельность, говорят лишь о том, что действующие законы очень несовершенны и абсолютно не учитывают специфики искусства. Собрав предложения людей театра, Форум мог только просить, обращаться к обществу и власти. Это было сделано. Я не знаю, когда театральная общественность сможет вновь саккумулировать свой интеллектуальный потенциал и дать адекватные предложения. Проигнорированная инициатива деятелей театра - это потери для страны. Театр - искусство самодостаточное, оно выжило в условиях сталинизма и нынешнее время переживет. А вот власть проиграла и, если не поймет этого, будет проигрывать и дальше.

- На ваш взгляд, есть ли какая-либо угроза репертуарному театру при нынешнем спокойном и, скажем так, равнодушном финансировании?

- Нет, никакой. Мне очень понравилось, как вы сказали - спокойное и равнодушное финансирование. Такое оно и есть. Средняя зарплата в сфере культуры - вдвое меньше прожиточного минимума, деньги, направляемые на новые постановки, не позволяют всерьез говорить о возможности обновления репертуара, гастролей просто нет. Что можно поставить в музыкальном театре на 800 тысяч рублей в Москве?! Но никакой угрозы для существования, а точнее, для прозябания такое финансирование не создает - ни большим, ни традиционным, ни даже маленьким театрам.

- Но, на мой взгляд, такое финансирование и привело к тому, что сегодня нет желающих становиться главными режиссерами. Ни творчески, ни финансово быть главным сегодня невыгодно.

- Может быть, вы и правы, но только отчасти. Я думаю, сама концепция театра-дома, концепция главного режиссера исчерпала себя по иным причинам, хотя финансовые мотивы, конечно, тоже важны. Мир стал более открытым, поэтому привязывать себя к какому-то месту не хочется, брать ношу, ответственность за судьбы людей - тем более.

- А какова сегодня судьба закона о театре?

- Мы его подготовили еще в прошлом году, он одобрен Советом Федерации и направлен в Думу, где прошел комитет по культуре с очень хорошими рецензиями. Но Дума так устроена, что только сейчас должно состояться первое чтение. Надеюсь, в следующем году закон все же будет принят, хотя и здесь главный тормоз - правительство. Я надеюсь, что в законе останется очень важная норма. Действующий закон о некоммерческих организациях предполагает, что государственные театры - это учреждения. Театру же нужен другой юридический статус, и мы это предусмотрели в своем законопроекте. При этом то, что министр финансов Кудрин рассказывал министру культуры Швыдкому, а Швыдкой вынужден был транслировать всем остальным - про другую организационно-правовую форму, субвенции и свободу, - полная ерунда. Переход (по замыслу Кудрина) к форме унитарных предприятий губителен для искусства, поскольку такие предприятия обязаны работать прибыльно, и дотация для них - лишь исключение из правила. Видимо, мечты рыночника Кудрина и его советского предшественника Гарбузова одни и те же - как бы освободить бюджет от расходов на культуру. Но так быть не может. Фундаментальный результат экономической теории - так называемая болезнь цен - гласит, что расходы театра растут быстрее, чем цены на билеты. Убыточность репертуарного театра - в природе театра, поэтому унитарным предприятием театр быть не может. Организационно-правовая форма, которую предписывает ему нынешнее законодательство, ставит театр в один ряд с массовой библиотекой, а это абсолютно разные типы деятельности. В законе о театре предложена иная форма - так называемой некоммерческой компании, которая допускает наличие нескольких учредителей: соучредителей, скажем, федерального и республиканского или городского или государства и частного лица. Но главное, деятельность такого рода некоммерческих организаций финансируется из бюджета при сохранении самостоятельности в расходовании этих средств. Надо сказать, что мы не придумывали здесь что-то особенно новое, нечто подобное существует в Германии, где театр является обществом с ограниченной ответственностью, примерно то же - во Франции.

- Есть ли в Москве хотя бы один пример прибыльного театрального дела?

- Прибыльным может быть какой-то конкретный спектакль на определенном отрезке времени. Да и то, если не очень точно исчислять издержки. Скажем, в "Ленкоме" у Марка Захарова какой-то спектакль при стопроцентной заполняемости и высоких ценах на билеты действительно создает иллюзию, что сборы покрывают все издержки. Но если начать считать всерьез, учитывая все предоставленные налоговые льготы, а также те льготы, которые театр имеет по оплате электроэнергии и другим коммунальным платежам, поставив его в одинаковые условия с коммерческими организациями, он сразу же станет убыточным. Даже по поводу Леонида Трушкина - это тоже всего лишь легенда неверных расчетов. Прибыльный театр - это Бродвей. Да и это утверждение требует уточнений. Известно, что бродвейский спектакль окупается в среднем за 36 недель. Это означает, что при постановке спектакля коммерческий продюсер собирает деньги, как правило, не свои, а заемные, которые инвестируются в постановку. Наконец репетиционный период завершен, и спектакль начинает свою жизнь и свою историю доходов, расходов и прибыли. Если после первой недели доходы превышают текущие расходы, то эксплуатация спектакля продолжается, а прибыль идет на возмещение заемных средств. После 36 недель непрерывно успешной эксплуатации спектакль покрывает все вложенные в него средства и начинает приносить уже чистую прибыль. Но из 20 постановок Бродвея 18 снимаются достаточно быстро или вообще не выходят на сцену и только две становятся теми прибыльными шедеврами, которые, подобно "Коруслайн" или "Кошкам", не сходят со сцены 20-25 лет. Наша антреприза - в каком-то смысле похожа на Бродвейский театр, только ее спектакли играются не на одной площадке, а, говоря на сленге, чесом на периферии. Когда таких антреприз немного, то за счет популярности отдельных имен и при отсутствии другого предложения в местах, достаточно отдаленных от Москвы, наверное, обеспечить какую-то прибыль можно. Ее можно извлечь даже от турне по Америке, если вывезти Ширвиндта с Державиным. Иначе говоря, малонаселенные актерские спектакли, не имеющие больших расходов на декорации, с очень недорогостоящей арендой могут себя окупить. Но как только появляются два-три названия, сразу же возникает потребность в персонале, в здании и о прибыли речь уже не идет. Искусство - вообще не то поле деятельности, где следует думать об извлечении прибыли.

- К реформе рубежа 80-90-х вы имели непосредственное отношение. Были ли ошибки, на ваш взгляд?

- Скорее не ошибки, а недоделки. Две проблемы тогда решить не удалось. До сих пор нет контрактной системы, которую мы очень хотели внедрить, но - не сумели, недопридумали┘ Абсолютно ошибочная, но глубоко засевшая в сознание театральных руководителей и критиков идея, что срочный договор нужен для ликвидации "балласта", затруднила внедрение контрактной системы. Для контрактной системы необходимо, чтобы люди могли свободно уйти, чтобы им было куда уйти, чтобы была возможность достойно уйти - и по деньгам, и по работе. Грубо говоря, контрактами надо не выгонять людей из театра, а создавать различные новые возможности, ослабляющие "привязанность" артиста к конкретному театру┘ Принудительный перевод на срочный трудовой договор с бессрочного не позволяет КЗОТ. А добровольно основная масса актеров переходить на контракт не хочет. И правильно делают. В итоге согласны на контракт те, в ком театры более всего заинтересованы и кто востребован в разных местах. Для остальных же нынешние трудовые отношения - охранная грамота. Вторая проблема - свободные сценические площадки. Если добавить к ним и Фонд поддержки театра с его "свободными ресурсами", то отсутствие именно этих элементов театральной инфраструктуры не позволило создать нормальную конкурентную среду. Конечно, какая-то конкуренция между новыми и старыми театрами есть. Но реально это происходит только в Москве, на периферии же все по-прежнему. И самостоятельность, за которую мы так ратовали, в этом смысле ничего не добавила. С другой стороны, когда сборы от продажи билетов составляют всего лишь 15% от его финансовых ресурсов, о конкуренции спектаклей говорить вообще сложно┘ Театры боятся поднимать цены, считая, что можно потерять зрителя. При этом ценовая игра как раз и могла бы изменить ситуацию. Но зачем? Риск в ценовой политике потребовал бы успеха, и лишь успех был бы адекватен доходам. Спокойнее сдать помещение в аренду┘ Актерская жизнь - рискованная. Уходит риск - уходит успех, а вместе с ним и доходы. Олег Табаков мне сказал как-то: "Деньги дают только успешным людям". Это правда. Если нет конкуренции, то все одинаково успешные и безуспешные. Конкурентная среда - крайне важная вещь.

- Как человек, который в силу профессии думает о распределении, в том числе и финансовых потоков, вы окружены разными мифами.

В частности, я слышал, что вы - чуть ли не единственный - занимались экономическим обоснованием раздела Художественного театра.
- Ну что мне вам сказать? Здесь любой комментарий будет излишним. Я не только не обосновывал раздела МХАТа, но скажу больше: никакого экономического обоснования здесь вообще быть не может. Раздел любого театра с позиций экономики - нонсенс. Предприятия разделяют только в том случае, если они что-то монополизируют. Во всех остальных случаях обосновать можно только слияние. Мы все наблюдаем за тем, как Билли Гейтс сопротивляется решению Министерства юстиции США о принудительном разделении корпорации "Майкрософт" на три самостоятельные компании. И, наоборот, в течение ряда лет лучшие немецкие и американские экономисты готовили обоснование для слияния автомобильных гигантов "Мерседес" и "Крайслер". Раздел МХАТа был обусловлен совершенно иными причинами, и Олег Николаевич Ефремов не нуждался ни в каком экономическом обосновании, и ко мне по данному поводу он никогда не обращался. А вообще я много работал с Ефремовым и многому у него научился. Ефремов был замечательный человек и не просто театральный режиссер, а настоящий мыслитель, истинный либерал и демократ, феноменально точно чувствовавший экономику. Более авторитетного человека в театре для меня никогда не было... После образования СТД России Олег Николаевич позвал меня и сформулировал те вопросы, которые казались ему особенно важными. С тех пор прошло почти 15 лет, а "задачки" Ефремова, связанные с ценовой политикой, маркетингом и, главное, с контрактной системой, по-прежнему остаются в центре любых театральных реформ┘ В 1991 году у меня вышла книга "Введение в экономику исполнительского искусства". Предисловие к ней написал Олег Николаевич. Позже у меня были и другие книги, но этим предисловием я дорожу особенно.

- Для каждого эксперта важно, чтобы его советы выслушивали и проводили в жизнь. Насколько вы удовлетворены востребованностью своих советов?

- Я все-таки числю себя ученым, а не экспертом. И в этом смысле мои научные труды, книги и статьи и есть главный результат моей работы. Начиная с 1992 года и вплоть до Форума я вообще не занимался практической деятельностью. И только мой друг Анатолий Смелянский сумел вновь "втянуть" меня в общую работу. Я до сих пор не могу понять, как это случилось. Но и до 1992 года у меня была достаточно счастливая жизнь. Я принимал участие в создании СТД СССР и с первых дней его существования работал экономическим советником в секретариате СТД СССР вместе с Кириллом Лавровым, Олегом Ефремовым, Марком Захаровым и Валерием Шадриным. Я с удовольствием вспоминаю свою работу в СТД Российской Федерации с Михаилом Ульяновым, Валерием Фокиным и Валерием Захаровым. Мне повезло работать и с таким замечательным министром, как Николай Николаевич Губенко. Театром же я занимаюсь с 1969 года, с тех пор как другой мой театральный учитель Борис Юрьевич Сорочкин поставил перед группой молодых экономистов проблему государственной дотации. Мне было тогда 22 года, и казалось: пара недель - и я все решу, тоже мне проблема. Прошло более 30 лет, и мне вновь кажется, что решение этой фундаментальной проблемы совсем близко. Были и практические удачи. Театральный эксперимент 1986-1987 годов - в очень большой мере и моих рук дело, в 1989 году - новые условия хозяйствования - это также не прошло мимо меня. У меня много реализованных дел, потому и жаловаться не на что. Хотя преодолеть чиновников удается далеко не всегда. Сейчас у нас новый министр - Михаил Швыдкой, человек он театральный. Первые его действия обнадеживают. Созданные им две исследовательские группы - одна по модернизации системы финансирования, другая по трудовым отношениям - продолжили прерванную работу. И я надеюсь, что удастся реализовать их рекомендации. Помню, как десять лет назад я связывал свои надежды с Губенко. Лучшего министра культуры я пока не видел (Швыдкой на посту министра находится недавно, поэтому с ним не сравниваю). И тогда наши разработки, как говорится, с огня шли. И по налоговым льготам, и по многим другим позициям. Сегодня Николай Николаевич в числе законодателей, а мы все имеем мощную пару - Швыдкой и Губенко. И хотя они очень разные люди и даже в чем-то находятся совсем на разных позициях, их совместный интеллектуальный и силовой потенциал является достаточным, чтобы попытаться решить стоящие задачи. Им будет непросто. К сожалению, наша исполнительная власть, от которой зависит культура, по-прежнему недостаточно культурна. Это меня смущает значительно больше, нежели то, что не все мои советы реализуются.

Фото Дениса Тамаровского (НГ-фото)

По материалам: ng.ru