Сергей Шаргунов - Я НАПИСАЛ СЕМЕЙНЫЙ ПОРТРЕТ НА ФОНЕ ГОРЯЩЕГО ДОМА

- Сергей, в сентябре у вас должен выйти новый роман, в котором, как вы говорили в одном интервью, будут описываться события 1993 года. Почему именно сейчас вы решили написать на эту тему?

Это те события, о которых стараются не вспоминать, и к которым, тем не менее, все время возвращаются. Потому что в том времени и в тех событиях заложено множество загадок и ключей от самых разных секретных замков нашей сегодняшней действительности. И мне представляется, что было очень важно рассказать о той небольшой, но ужасной гражданской войне в Москве, которая тогда случилась.

Вообще, роман, какой и должна быть, на мой взгляд, литература, о человеке: это не политическая книга, не сборник листовок. Это, в первую очередь, семейный роман, история о рабочем аварийки, электрике, бывшем электронщике, и о его жене, которая в той же аварийке сидит на телефоне. О любви и нелюбви в семье, о семейной драме. И то, что они оказываются по разные стороны баррикад – продолжение этого семейного разлада. А еще подрастает их дочка. Я написал семейный портрет на фоне горящего дома, но, одновременно, – и роман исторический. И в этой исторической части мне показалось очень важным для современников, а, быть может, амбициозно замахнусь, и для потомков, реконструировать те запутанные и драматические события, которые происходили не только 3 - 4 октября, но и летом, и осенью 1993 года.

- С января этого года вы ведете передачу «Свободный микрофон» на телеканале «Совершенно секретно». Как вам в новой для себя роли телевизионного ведущего?

Всю жизнь, буквально с 17 лет, кроме журналистской писанины, я был тесно связан с радио. Я, можно сказать, путешествовал по всем радиоволнам, и сейчас на двух московских радиостанциях, на «Финаме» и на «КоммерсантЪ FM», у меня есть свои программы.

Действительно, «Совершенно секретно» предложили мне делать проект, и это очень любопытно, поскольку я приглашаю людей искусства. Скажем, последний эфир был с юным российским кинорежиссером Таисией Игуменцевой. А до этого были разговоры с людьми разных возрастов, с теми, кого я причисляю к новой генерации искусства – это и Всеволод Емелин, и Алиса Ганиева, и Дмитрий Глуховский, и многие другие. Это и архитекторы, и художники, и фотографы, и, конечно, литераторы.

- То есть все те, кто на телевидении появляется не так часто?

Это драма нашего телевидения. Я только вернулся из Калининграда, где наблюдал, как на местном государственном телевидении сразу после новостей на несколько минут дают современную или классическую поэзию, которую читает один из поэтов. Было бы здорово, если бы люди знали, что существует еще современная литература.

- Многие со скепсисом, а некоторые даже с нескрываемым раздражением восприняли новость о том, что вы и Захар Прилепин возглавили портал «Свободная пресса». Прошел год. Как оцениваете свою работу в этом проекте, все ли удается, что она вам дала?

Мне кажется, удалось главное – сделать сайт пространством полемики. У нас печатается весь интеллектуальный цветник, все те, кого не встретишь ни во фрондерских СМИ, ни в официозных. Есть некое перекрестие суждений: у нас есть и Кашин, и Ольшанский, и Юрий Болдырев, и Михаил Делягин, и все ключевые писатели; у нас писали и продолжают писать Елизаров, Сенчин, Садулаев, Гуцко, Леонид Юзефович. И мы, что очень важно, нараспашку открыты всем ветрам. При этом у нас нет цензуры - ни прогрессивной, ни официозной. И, кроме всего прочего, есть социалка: мы рассказываем о провинции, о реальных насущных проблемах, которые волнуют наших читателей. И читатели за это благодарны. По крайней мере, те 260 тысяч уникальных посетителей в сутки, которые у нас есть – это о чем-то говорит. Понятно, что нет предела совершенству, что надо менять дизайн, и в этом году он у нас изменится, станет современнее, а, значит, более удобным для читателя.

- Вы как-то сказали о себе – цитирую: «В каком-то смысле гражданские поступки стали важнее творческих достижений». Ваших читателей, которые любят и ценят вашу прозу, в том числе и меня, это, признаться, расстраивает, поскольку, есть ощущение, что это отвлекает вас от литературы. Или это заблуждение?

Я сказал это не без горечи, потому что, конечно, я всегда за отвагу, благородство, и все прочее, но главное для меня в жизни – литература. Не могу сказать, что все работы, которыми я занят помимо литературного дела, сжирают все время, но, конечно, они отнимают какие-то силы. И когда я писал последнюю книгу, она, между прочим, вышла большой, получился полновесный сюжетный роман в 570 страниц, приходилось выискивать, выкраивать время. Спасали ранние утренние часы. Я знаю, что похожая ситуация была, например, у Павла Басинского, он вставал чуть ли не затемно. Но вообще все то, чем я занимаюсь в прессе – это все-таки близко к литературному делу. Многие тексты пишутся на грани литературы. Мне вообще кажется, что очерки и статьи должны быть продолжением писательского дела.

- В последние дни активно обсуждается новый законопроект депутата Госдумы Ирины Яровой о запрете критики войск антигитлеровской коалиции. Интересно ваше мнение на этот счет.

На нашем сайте мы опрашивали даже махровых ура-патриотических историков старого поколения, и, надо сказать, они были в сильном недоумении и даже возмущены этим предложением. Они сказали – «А с кем же мы будем спорить?» Это значит, что эти идеи моментально станут модными. С одной стороны кажется бредом, что подобный закон примут и начнут сажать в тюрьму за высказывания и мнения. Как можно отрицать, к примеру, что Дрезден варварски разбомбили? Запрещать споры об истории тюремными методами – это безумие. Но я также понимаю, что за этим скрываются совершенно конкретные разводки: год назад нам сверху навязали дискуссию о церкви, сейчас навязывают дискуссию о сексуальных забавах. Может быть, уже готовят следующий сезон, а это значит, что будет дискуссия о советском солдате. Все это делается для того, чтобы колоть общество, и показывать, что с одной стороны есть консервативное большинство, а с другой стороны такие вот гламурные грешники и сексуальные отморозки. Мол, посмотрите на них, вы что, с ними? Все, кто против несправедливости и порядка вещей, – такие, как они. Думаю, что очень многие либеральные СМИ кормятся с руки власти, получают задания сверху, а наивные блогеры на это ведутся. Большинству населения на все плевать, но, тем не менее, появится некий сюжет для телевизионной ленты новостей и для некоторых телевизионных ток-шоу, в которых с преимуществом 90 к 10 назначенный персонаж разгромит другого назначенного персонажа.

- Вы неоднократно говорили о том, что вы – патриот. Сегодня много говорится о воспитании патриотизма. Как вы считаете, нужно ли его как-то специально воспитывать, и если да, то как?

- Во-первых, у нас слишком многое носит декоративный характер. То, что одна из улиц Москвы будет носить имя Уго Чавеса, не означает, что наши олигархические нефтегазовые схемы будут пересмотрены, а наши олигархи, число которых возрастает, будут реально прищучены. То же касается и патриотизма чиновников и депутатов, у которых реальная недвижимость, как и дети, находятся за границей, и все это носит показной и фальшивый характер. И от этого патриотизма тошнит больше всего. В свое время у леваческой рок-группы «Красные звезды» альбом назывался «Эпоха лжепатриотизма», и это исчерпывающе характеризует нашу реальность. Даже среди самых отпетых державников мало кто искренне ведется на всю эту шнягу. Другое дело, что риторика меняется и какие-то здравые вещи тоже произносятся, в том числе это звучит и сверху, и с федеральных каналов. Но беда в том, что, как правило, все ограничивается лишь благими пожеланиями. Например, у нас провели несколько официозных ток-шоу на тему миграции. Там произносились очень правильные и острые вещи. Получается, что сначала в страну запустили такое количество мигрантов, неконтролируемое, и продолжают запускать, но при этом сами власти и провластные журналисты охают и ахают как же так можно. Где же политическая воля, где политические решения? Есть ощущение шизофрении, которая будет продолжаться: новые песни, новые гимны, новые возгласы о вставании с колен. А одновременно с этим – сырьевая экономика и ужасный уровень жизни. Я сейчас вникал в историю конкретного ребенка, которому требуется врачебная помощь. Его мать ткачиха на фабрике в Брянской области получает зарплату пять тысяч двести рублей. Ее хватает только на то, чтобы купить билеты до Москвы, до врачей. Это реальность. Вот если бы государство здесь помогло, это и было бы истинным патриотизмом, и это и есть ответ на вопрос, как воспитать патриотизм. Помогать людям. Советская власть, при всех ее недостатках, могла, по крайней мере, обеспечить всем доступный отдых на море, право на труд, право на образование и право на медицину. А у нас могут обеспечить только «Старые песни о главном» и бессмысленные рулады Кобзона. Вот и вся проблема, в базисе и настройке: настройка красивая, а базиса нет, там все сгнило.

- Вы можете проследить какие-то тенденции в литературе последних лет, изменились ли, на ваш взгляд, темы литературных произведений?

Да, думаю, что когда я написал статью «Отрицание траура», то совершенно верно спрогнозировал и диагностировал наступление интереса к реализму и новой социальности. Это проявилось и в прозе, и даже в поэзии. Сначала возникло что-то вроде наскальной живописи, а затем началось прогнозируемое мною усложнение, которое я сегодня наблюдаю: сюжетность, психологизм, красочность. Думаю, нас ждет, да, вообще говоря, уже наступает реабилитация романа.

- У вас уже довольно взрослый сын Иван. Есть ли у вас какие-то особые методы его воспитания, пытаетесь ли вы формировать его личность, прививать свои взгляды? Или же вы достаточно отстраненно смотрите на его взросление?

Взгляды ни в коей мере, хотя он интересуется историей. И это его личное дело, каких он будет взглядов. Но я ему очень много читаю: сказки, детские книжки, историческую литературу. Его очень интересует древнерусский период, судьба, например, Пересвета и Ослябя, действительно ли они погибли на поле битвы, или же, как следует из других версий, они просто снова закрылись в монастыре. Мне кажется, что он художественно одаренный человек: он многое рифмует, сочиняет какие-то стишки, и меня это, конечно, радует. Я не могу полностью его ограничивать и закрывать от этого мира, где есть и мультики, и игры, и разговоры. А он уже закончил первый класс. Но там где могу, я, конечно, стараюсь его отвлечь от всего этого визуального трэша: игрой, футболом на даче, чтением книг, занимательным рассказом, историей. Надеюсь, в ближайшее время напишу для него книжку.

- А он вас чему-то учит?

Да, интонациям, реакциям на жизнь.

Беседовал Юрий Трошин.